Мургузов Шахин - Память
Шахин Мургузов
Память
Вечера полны тоски...Хотя, люблю я вечера. Сидишь себе спокойно, ничего не
делаешь...Только книжки читаешь. Иногда. И дождь за окном тоже люблю. Чтобы
стучал. Кап-кап. Какое-то настроение у меня. Не такое. На меня, в принципе, не
похоже.. А что, нормально...Только читаю я, по большому счету, ерунду всякую.
Книжки про плохих ребят. И изредка, про хороших. Только плохих почему-то
больше получается, как не верти...И фильмы такие же в принципе... Вот стыдят
меня все напропалую, вроде, говорят, умные разговоры ведешь, и впечатление
вроде приличного, грамотного человека производишь...А посмотришь на стол твой,
диву даешься. Все воры в законе, киллеры и антикиллеры, шулера да жулики...
Да-а, аж самому стыдно стало...А впрочем, рассказ не о том...Мало ли кто, что
читает, верно? И вообще на вкус и цвет, товарища, соответственно, нет. И все
точка. Оставьте в покое, дайте с дороги водицы напиться...Эх, мать-депрессия!
Впрочем это так, к слову. А то я, вы не подумайте, ни капли не депрессирую.
Непривычно мне как-то. Вот сяду иногда, выпью, кликну друзей-соратников, таких
же балбесов, если верить классификации нормальных людей и приличного
окружения, приличного, слово-то какое подобрали, черти, так вот на чем я
остановился, ах да, окружения, ау, где вы, подруги дней моих суровых, куда,
куда вы подевались, черт вас разберет...и сядем выпьем так, что за ушами
трещать будет...А память услужливо вернет в далекие годы, годы-то в принципе
не такие уж и далекие, если смотреть так сказать, с хронологической точки
зрения, но если посмотреть несколько отвлеченно, то бишь, в свете той прорвы
событий, которая накопилась с тех пор, то времени, ой, мама родная, это надо
же, умереть можно, то времени, выходит прошло очень даже много, целая юность,
можно сказать, прошла с тех пор, далеких пор, когда сидели мы в Бостоне на
незапамятной Бикон стрит, и стол застилали русской газетой , "независимой",
что ли, а впрочем, это не имело ни малейшего значения, главное чтобы шрифт был
родной, не заморский, без "ингов" и "Таймсов", и селедку покупали в "Бабушке
Дели", был и магазинчик такой, душевный, в нем родная советская женщина,
большая, надо сказать, женщина , как габаритами, так и вообще... "родимые"
любила говорить, нарезала колбасу и говорила, с вас два рублика и пятьдесят
восемь копеек и звучало это так диковинно, но сразу, как бальзам на раны, и в
краю иноземном, сразу как-то полегче становилось, будто дома...и водочку брали
"Столичную", не в пример буржуйским "Абсолютам" и "Финляндиям", была тоже,
какая-то родная и гордо стояла на столе и скалилась, вон погляди-ка меня,
ух-ты, и изморозь оттаивала в теплой комнате и стекала блестящими струйками,
оставляя следы на запотевшей бутылке... и картошечки варили, много-много, хоть
завались и свечи зажигали, энергетический кризис имитируя, и так до
утра...разговоры разговаривая, и разбегалась тоска, потому как понимала, что
нет ей места здесь...
Эх, где все осталось, закружилось, разбежалось, друзья товарищи, запах
иноземщины, где спали, ели, пили, страдали, совокуплялись, да и любили иногда
друг друга, последние порождения страны советов, ее будущее, да развеялось все
в пшик...каждый остался со своей персональной надежной, со своими стремлениями
вырваться, благоустроить свою жизнь получше и урвать пожирнее, чтобы не было,
как там, ах, да, стыдно, за бесцельно, так сказать, прожитые годы....А кто
измерял бесцельность, кто знал, кто сказал, кто предупредил?
