Мюлькиянц Александр - Ворошиловский Стрелок
Мюлькиянц Александр Вазгенович
Ворошиловский стрелок
В пятницу 8 апреля 1981 года ровно в 14 часов 15 минут семья Федора
Константиновича, как всегда села обедать.
Федор Константинович Бородин - генерал-майор в отставке, артиллерист,
ветеран Великой Отечественной войны. Он был из военной семьи потомственных
артиллеристов. Прадед Бородина в войну 1812 года служил поручиком в артиллерии
у генерала Багратиона и участвовал в Бородинском сражении. А отец - Константин
Иванович Бородин в годы революции 1917 года служил командиром артиллерийского
дивизиона у Михаила Фрунзе и погиб в 1920 году при штурме Перекопа. Оба
портрета прадеда и отца, примерно в одном возрасте, похожие как
братья-близнецы, висели в одинаковых рамках на стене у балконной двери. Жила
семья Бородиных на пятом этаже в четырехкомнатной квартире престижного
сталинского дома, построенного для высшего комсостава в 1955 году. Обедали они
в большой комнате, выходящей на улицу маршала Бирюзова. Федор Константинович
сидел на своем традиционном месте напротив окна. Во-первых, он очень любил
свет, во-вторых, в окно ему была видна мачта с флагом воинской части, где он
служил командиром в семидесятые годы, и в-третьих - напротив через дорогу
стоял дом с мемориальной доской маршалу Бирюзову, в дивизии которого он воевал
в 1943 году.
Только они сели за стол, как что-то треснуло в окне. Маленькая юркая
супруга генерала Марья Михайловна мгновенно вскочила и подбежала к окну.
- Федя! У нас разбили стекло.
Федор Константинович, неторопливо став из-за стола, подошел к окну. Да,
действительно, в стекле наружной рамы оказалась небольшая дырка. Он, аккуратно
отклеил бумагу, отворил внутреннюю раму и увидел на подоконнике между
створками пулю.
Осторожно взял ее в руки, это была настоящая пуля от пистолета Макарова.
Кто стрелял? Зачем стреляли? И самое главное, почему не было слышно
выстрела?
Жена и сорокалетняя дочь не на шутку всполошились; внук был еще в школе.
Федор Константинович подошел к балконной двери, решительно открыл ее и
вышел на балкон. В комнату мгновенно ворвался уличный гул, слившийся с
музыкальной телепередачей. На улице было все как обычно, никаких явных
изменений: шумный поток машин, сытые пешеходы выползали из гастронома, а у
винного отдела после обеденного перерыва выстроилась небольшая очередь за
водкой.
Никаких демонстраций протеста или тем более вооруженных бандформирований;
все всем довольны; почти всех все устраивает.
Генерал решил вызвать милицию. Молниеносно прибывший наряд, внимательно
осмотрев пулю и простреленное стекло, обнаружил на улице прямо под окном
Федора Константиновича еще четыре пули того же калибра. Правоохранители
всполошились не на шутку. Для восьмидесятых годов это было просто ЧП, очень уж
неординарный случай. Милиция буквально сбилась с ног.
Звонки к генералу от начальника 32-го отделения поступали ежечасно, с
подробным отчетом о проделанной работе:
* у дома поставлен милицейский пост;
* ведутся розыскные работы, уже напали на след;
* схвачено трое подозреваемых;
* двое из них лица кавказской национальности;
* один уже почти признался.
По двору дома 3 пронесся слух о том, что на дядю Федю ночью покушались
бандиты и якобы была даже слышна перестрелка.
На следующий день, в субботу - тишина, никаких новостей, ни с улицы, ни из
милиции. В воскресенье тоже - полный штиль. В понедельник выстрел раздался с
опозданием на час, прямо после обеда, когда Федор Константинович прилег на
диван отдохнуть. Ему спро
