Морочко Вячеслав - На Грани
В. Морочко
НА ГРАНИ
Заяц выскочил на поляну, огляделся и тут же, прижав уши, шмыгнул в кусты.
По кронам скользнула тень. Затрещали ветки. Бросились врассыпную
кузнечики. Заяц остановился, задрал ногу и долго чесал за ухом.
Раздался звон. Из огромной, спустившейся с неба "шишки", как семечко,
выскользнул человек. Он был в блестящих шортах, в легкой голубой
безрукавке, в сандалиях. Сильное загорелое тело венчала крупная голова. А
взгляд у него был светлый и добрый, он словно говорил: "По натуре я
мальчик спокойный. И все же не прочь пошалить".
"Под ногами мох, - думал гость. - Значит рядом где-то болото: кочки,
трясина и, разумеется, комары". Он присел на бурую кучу и в оба глаза
разглядывал лес, а лес разглядывал его тысячами своих глаз.
На поляне, в стороне от других, росла большая сосна. Ее толстый, в два
обхвата, ствол легонько поскрипывал. Шум кроны едва достигал подножия: она
плескалась высоко на пронизанных солнцем ветрах. Сосна источала сладкий
аромат. Она никому не мешала и никого не боялась. Ее мощные корни держали
поляну, точно крепкое рукопожатие земли и неба. Мудрым своим величием
дерево-патриарх осеняло ликующий день. . . и не ведало, что он может быть
последним.
Рядом стремглав пролетела ворона. Усевшись на сук, она прокричала: "Ура!"
- и сбила на человека шишку. Он встал, обнаружил вдруг, что под ним
муравейник и, стряхивая с себя представителей смелого воинства,
рассмеялся. Было щекотно. Царь природы отвык от таких фамильярностей.
Заяц, окончив чесаться, на всякий случай дал тягу.
Юноша спустился к воде. Над деревьями, рядом с самой высокой и древней
сосной вздымалась колонна его одноместного гравилета. Основание колонны
покоилось на невидимой с реки поляне. Гостю жутковато было при мысли, что
на этой, оставшейся в стороне от космических трасс, заповедной планете, он
единственный человек. Он узнал запах липы. Ее аромат проходили в начальной
школе. Запах напоминал детство. Разумеется, нежиться на тонком песочке
корабельного аэрария было куда приятнее и гигиеничнее. По крайней мере там
не впивались, как здесь, в его голые ноги надоедливые маленькие
кровопийцы. Шорохи леса, плеск воды, запахи смолы и липы - все можно
воссоздать внутри гравилета в еще более чистой, сгущенной форме. Это давно
уже вошло в обиход, а впечатления от естественного, натурального порой
вызывали разочарование.
У человека был отпуск. Он залетел сюда по дороге домой, просто так. Ему
было некуда торопиться и хотелось увидеть, как далеко ушли люди от своей
колыбели.
Подул ветерок. Было приятно, почти как в аэрарии корабля. Но гость
насторожился. Ему вдруг почудилось, что надвигается неведомая опасность.
Он ощутил это каким-то еще не совсем атрофировавшимся первобытным
чувством. Кусты зашумели, будто огромный слон пробирался сквозь чащу.
Потом все затихло. Человек усмехнулся и прилег у воды на песок. Он
понимал, что знания его пока что сугубо теоретические. Однако понятие
"слон" (юноша только раз в жизни видел это животное на гастролирующей
зоовыставке) имело особый смысл. Оно было связано с необычной профессией
человека.
С незапамятных времен люди жаждали получить в услужение "золотую рыбку". И
наступило время, когда на роль рыбки стали прочить не найденную еще
возможность искривлять пространство, чтобы перемещать предметы на
расстоянии. Фантасты уцепились за слово "телекинез" и мусолили его, как
хотели. В лабораториях не жалели энергии в надежде поколебать хотя бы
"кирпичик" пространства. Шло время, и
